Азбука гуслей
Гусли звончатые - думку за горы заносят, из-за гор выносят
Из «Толкового словаря живого великорусского языка» В. Даля
Удивительно: о гуслях мы знаем с детства, назвали бы их среди не только
типических, но, возможно, и архетипических образов
Руси - а многие ли видели их воочию, слышали вживую, в руках настоящего
гусляра? Они родственники арфы, лиры, финского кантеле, гуслей западных
славян, прибалтов и поволжских племен: многим
народам, заметившим интересное звучание натянутой на лук тетивы, пришла мысль
сделать по такому принципу инструмент. По отношению к миру академической музыки
они до сих пор стоят особняком и появляются в нем случайными гостями - зато
никогда не покидали мира сказки... Это они на правах очевидца рассказывают о жизни
давней, но узнаваемой, более правильной и чистой: о жизнедарном
свете Солнышка, о поле и лесе и землях зà
морем, о богатырях, мудрых старцах и ясноооких девах.
Какие еще звуки напомнят нам о крае мира, где Калиновый мост
над Смородиной-рекой, об Алатырь-камне на острове
Буяне, о невиданном Индрик-звере с рогом во лбу, о
птицах радости и печали - вестницах судьбы?
У академических инструментов одна форма: скрипка, к примеру, в любом
музыкальном магазине - неизменно и предсказуемо та же. Гуслей же не найти в
магазинах, их не изготавливают на фабриках (хотя когда-то изготавливали - к
примеру, на уникальном предприятии «Первая Всероссийская школа инструкторов по
изготовлению щипковых музыкальных инструментов», работавшем до революции в г. Козьмодемьянске). Сегодня же их делают только вручную мастера-гусельщики, и каждый по-особенному. Кто-то,
чтя старину, воссоздает гусли по древнейшим образцам, дошедшим до нас - 10-го
века н.э. (упоминания есть и более древние - 6-го века). Такие
хранятся в новгородском Музее музыкальных древностей у В. И. Поветкина, заслуженного реставратора, который изучил этот
инструмент в прямом смысле всесторонне и изнутри. Первые гусли - это, по сути,
просто вытянутая доска, никакого барабана, прорезь, как на лире (отсюда
название), 3-4 струны, резонанс - только за счет свойств дерева, к выбору
которого по этой причине подходили очень строго. Это могла быть ель или клен, явор,
отсюда понятие «гусли яровчатые». «Звончатыми»
же гусли стали называться с появлением металлических струн в замещение жильных;
примерно в это же время их стали натягивать на ящик-резонатор, по-прежнему
довольно узкий, снабженный выступом в форме крыла, по которому и получил
название новый тип гуслей - крыловидные.
Другие современные мастера учитывают опыт последующих
веков и делают гусли бòльшего размера, с
барабаном в форме трапеции или шлема (как раз шлемовидные гусли изображены на
буквице из Новгородского служебника 14-го века), с числом струн от 8 до 14, в
современных изделиях и более. Звук таких гуслей насыщеннее, богаче и просто
громче, а возможности для исполнителя - несомненно
шире. Далее развитие идет за счет увеличения количества струн, которое приводит
к наращиванию размеров резонаторного ящика. Одно из остроумных решений -
натянуть струны крест-накрест, но инструмент и в этом случае остается довольно
громоздким и тяжелым, и удобнее ставить его на стол, чем держать на коленях.
Так в 16-17 вв. появляется новая разновидность гуслей - «столовые», с
прямоугольным корпусом и 50-60 струнами, которые ставили на стол или просто
приделывали к ним ножки. Зато умножение струн дает важное преимущество:
возможность настраивать инструмент не диатонически (до-ре-ми-фа-соль-ля-си), а хроматически
(с диезами), и значит - брать любые аккорды. Наконец, на основе настольных
гуслей создается современный концертный вариант - ящик на ножках с мудреным
механизмом внутри, благодаря которому до 60 струн (4-5 октав) управляются одной
октавой фортепианных клавиш. Гусли ли всё это, нужны ли такие и правомерно ли называть столь разные инструменты одним именем (вспомним те
же скрипку и виолончель) - извечный спор «академистов» и приверженцев
аутентичности.
Судьба гуслей
оказалась под стать им - ни на кого не похожей: ее прихотливой волей они
оказывались, поочередно или одновременно, в руках тех, кто во всем остальном
могли быть идейными противниками, а то и непримиримыми врагами. Их одинаково
любили и язычники, и христиане, знать и простой люд, и примеры всем этим
разнообразным применениям мы находим в творчестве современных гусляров - как
тех, кто воспроизводит фольклорный источник с целью добиться максимальной с ним
схожести, так и тех, кто такой цели не ставит и создает свое; и те и другие при
этом с чуткостью и точностью художников воссоздают звучание ушедшего мира.
В дохристианские времена
гусли использовались не столько для увеселения, сколько при проведении обрядов.
Известные сегодня народные песни обязательно хранят элементы если не языческой
традиции в чистом виде, то обрядовой символики. Лирические песни, как «Колечко
мое», «Ходили девки», относятся к более позднему
времени (хотя и в них слышны отголоски обрядовости), когда гусли, полюбившиеся
народу своей простотой и благозвучностью, распространились в крестьянской
среде.
На них подыгрывали себе сказители-бояны, чтецы былин и стàрин, при дворе князей и в странствиях по
городам и весям. Былины или распевали, или сказывали речитативом.
Под гусли же веселили народ
небылицами да потешинами - пародиями на
эпические былины - скоморохи, продолжатели традиции жрецов-музыкантов, участников языческих религиозных обрядов древних славян.
В летописях гусли упоминаются как необходимая принадлежность скоморохов, хотя
они использовали также гудок (струнный, а не духовой инструмент!), свирель,
колесную лиру. Кстати, заслуга именно скоморошьих ватаг в том, что гусли
пережили темные века - во времена гонений на вольномыслие им (как и их
хозяевам) разного досталось: их отнимали, ломали, жгли, в особенности же при
Алексее Тишайшем. Инструментальное музицирование
осуждалось и преследовалось как наследие язычества и
было буквально запрещено с 13 по 18 век; при этом именно в 15-17 веках
скоморохи были, что называется, на пике популярности - народ чтил и привечал веселых
людей за их опыт, полученный в странствиях, да и от забавы был не прочь.
А как относилась к гуслям
Православная Церковь? Нелюбовь к скоморохам вовсе не мешала ее представителям,
во-первых, изображать гусли в книгах церковного содержания, как в случае с уже
упоминавшейся буквицей из Служебника (гусли там фигурируют в качестве атрибута
царя Давида), а во-вторых - с 18 века использовать их при хоровом пении, причем
такие прямоугольные настольные гусли даже назывались «поповскими». Под гусли же кàлики - странники,
нищенствующие по Руси, часто паломники к Гробу Господню, за что прозывали их
«перехожими» - традиционно исполняли так называемые духовные стихи, в которых
поэтически выразилась самая душа русского православия. Не обошли гусли
вниманием и казаки, и это вполне закономерно, поскольку именно в их песнях в
наименее искаженном виде сохранена коренная эпическая традиция
(«Степь-дорожка», « Садко»).
Но не следует думать, что
гусли - просто любопытный сувенир из прошлого. Они и в наше время живут самой
полноценной жизнью, какой может жить музыкальный инструмент, потому что песни
под них не только воссоздаются, но, как уже было сказано, также и придумываются
- обязательно в гармонии с традиционной стилистикой, которую только
обогащают новые образы. Гусли продолжают служить своей цели - помогать
говорить о том, о чем от веку гусляр говорил: о жизни
невидимой, но знаемой, более справедливой, правильной и чистой.